Происхождение Интуитивного Интеллекта

Вопрос дня: Почему нам нужно знать историю и будущее? Что их связывает? Все проходит, а что остается? Ответ: Вид интеллекта с его компетенциями и ценностями.

Чтобы полностью понять разницу в типах интеллекта Запада и Востока, Юга и Севера, необходимо проследить их следы с самого начала. И, следя за их корнями, я увидела событие, от которого, с большой вероятностью, все началось. Судите сами. А я начну свой рассказ. Это художественная реконструкция исторических событий, основанная на теориях, фактах, данных. Художественная — в смысле, что мы ясно представляем все, как нам нравится.

История первая: Сад Лепо (Лепенски Вир)\Происхождение Интуитивного Интеллекта

Это было около 7,5 тысяч лет назад. Его звали Лепо. Его лицо было светлым, обрамленным кожаной шапкой, той мягкой, какую носят дети или монахи из каких-то будущих времен. Его работа, его жизнь заключалась в том, чтобы ходить по горным хребтам и смотреть вдаль моря. Далее. И еще дальше.

Что-то там, на самом краю света, готовилось. Он еще не видел что, но чувствовал. Годами, десятилетиями, он и его отец перед ним смотрели на горизонт. Отец научил его читать знаки, которые никто другой не замечал: мерцание воздуха над водой, необычный цвет облаков, способ, которым птицы летят перед бурей. А потом Лепо узнал кое-что еще. Он научился связывать свои чувства с этими едва заметными знаками, пока знак и чувство не стали одним.

В своей деревне он был чудаком. "Никто не видит того, о чем ты говоришь, Лепо", — говорили ему. Но он полагался на свой опыт, на свой орлиный взгляд и соколиную быстроту мысли. Иногда требовалась смелость, чтобы назвать то, что он видит, своим настоящим именем. Но если бы он не назвал это, это бы мучило его, кипя в его чувствах. Он должен был сказать. Огонь в человеке — его чувства — бесполезен, если не одет в слова. Слова твердые как камень, чтобы выдержать сомнение. Слова сильные как медведь, чтобы ухватить смысл. И слова медовне как соты, чтобы отозваться радостью в тех, кто их понимает. Но таких становилось все меньше.

Люди жили мирно. Огромная, плодородная равнина рядом с еще большим, сладким водоемом была раем на земле. Они уже знали, как плавить медь и как вырезать на камне вихри жизни. Девушки в одежде, вышитой нитями красных и золотых знаков, водили хоровод вокруг костра. Ничто не предвещало несчастья. И люди расслабились. Они забыли смотреть.

"Что-то упускают", чувствовал Лепо. Он смотрел на горизонт и думал: "Что там? Разве везде так же хорошо, как здесь? Не может быть." А если не может быть, то что-то оттуда, рано или поздно, придет.

И оно пришло. Сначала в виде длинных, необычных дождей. А затем Лепо, глядя на вершины далеких гор, заметил, что они больше не сияют тем ледяным белизной. Он знал, что это значит. Дождь подточил крепость камня и льда. Горы кровоточили в долину. Вдруг, воды было повсюду.

А потом, одним утром, на горизонте — там, где тонкая полоска отделяла их Сладкий водоем от того другого, Соленого моря — он увидел что-то новое. Это была вспышка. Как если бы кто-то зажег тысячу огней на воде. Как если бы Солнце текло.

Лепо знал. Это было плохо. Если соленая вода проникнет в пресную, рыба умрет. Питьевая вода станет ядом. Жизнь станет смертью. Картина вспыхнула у него перед глазами, живая и полная. Сотни деталей, которые он годами собирал, соединились в видение ума, как в зеркале. Поэтому он был разведчиком.

Быстрее в деревню. Его встретили песни и смех. Он пошел прямо к дому старейшины. Старейшина только что вернулся с охоты, румяный в лице, довольный. Запасы были полны, молодые люди сильны. Зима будет легкой. Мясо будет сушиться, а рыбы в Сладкой воде сколько угодно.

"Опять он со своей заботой", подумал старейшина, глядя на серьезное лицо Лепо. "Надо бы его женить. Это его успокоит."

Лепо рассказал ему о вспышке на горизонте. "Может быть, это просто отсвет солнца", сказал старейшина, почти сердито. Что вообще там могло быть?

Все же, он согласился созвать совет на ночь полнолуния. Несколько дней ожидания. А ожидание было ядом.

Лепо верил только одному человеку. Своей матери. Тем вечером он рассказал ей все. Она слушала внимательно, не моргая. Она всегда удивлялась своему сыну. У него была та сила нежного взгляда, почти как у женщины. Но она знала, что за этой нежностью стоит самое глубокое сердце. Если человек как головка лука, большинство людей останавливаются на внешних слоях. Лепо, казалось, был рожден, чтобы смотреть прямо в сердцевинку, в сердце, из которого все растет.

Пока он говорил, мать искала в своих собственных воспоминаниях подтверждение. Внутренний ум, Лепо унаследовал его от нее. Она знала, что это редкий ум, который обрекает его на молчание, потому что люди не заходят так далеко в своих мыслях. Она вспомнила истории своего отца. В детстве он брал ее на лодку и рассказывал, как в молодости он плыл против течения, вверх по великому Дунаю, туда, где растут огромные сосны. Он рассказывал о людях, которые тянули свои плоскодонные лодки, тянули их пеньковыми веревками вдоль реки, к горам.

Лепо наблюдал за матерью. Он чувствовал ее чувства, даже когда она не говорила. Он знал, что она чувствует глубже, чем кто-либо в деревне. Ну, может быть, кроме Мелы. Мела, дочь травника, девушка, которая умела чувствовать душу каждого растения. В ее взгляде была смелость. Она смогла бы выдержать слова, которые он должен был сказать.

Решение пришло внезапно, как молния. Мать все поняла. И одобрила. "Настал тот день", прошептала она. "Ты пойдешь со своей любовью, далеко, туда, где растут сосны. И там вы сделаете свой сад." Сад Лепо.

Только чтобы Мела не испугалась. Мать знала ее отца, травника. Они были похожи в своем внимании к природе. Нужно было искать его благословение. Если травник что-то почувствует, он спросит. Если нет, объяснять бесполезно. Он смотрел на травы, не на горизонт.

Все произошло быстро. Травник дал благословение. Старейшина обрадовался, думая, что забота Лепо была просто любовной лихорадкой. Его двоюродный брат дал ему лодку. Официальная история: Лепо ведет свою невесту и мать в путешествие по Дунаю, чтобы мать увидела землю из снов своего детства.

А затем, когда они готовили лодку, Лепо снова посмотрел на горизонт. Вспышка больше не была вспышкой. Это была белая, пенящаяся линия, которая расширялась. И он услышал звук. Глубокий, глухой грохот, как будто Земля раскололась.

"МОРЕ!" закричал он, бегая через деревню. "СМЕРТЬ! МЫ ДОЛЖНЫ ПЛЫТЬ!"

Никто не был готов. Только один человек встал. Сель, охотник на диких коз. Он, высоко в горах, видел что-то другое. Он видел, как земля пропитывается водой, как реки становятся озерами, как образуются болота. И он почувствовал, что что-то большое приближается.

"Я тоже иду", сказал Сель. "Но не сразу. Моя жена беременна. Я должен сначала увести их в безопасное место, в горы. Может быть, мы встретимся там, у большой реки."

Они обнялись как братья. Один смотрел на море, другой на горы. Но оба видели больше, чем другие.

Когда большая волна пришла, она была соленой. Их Сладкий водоем стал Черным, мутным и вонючим от мертвой рыбы и ила моря. Их Рай был уничтожен. Их Дом остался только в словах и в сердце.

После последнего ледникового периода — около 12 000 лет назад — уровень моря поднялся более чем на 100 метров. Это было как гигантский водопад, в 200 раз сильнее Ниагарского. Вода обрушивалась с уровня Средиземного моря в более низкую впадину Сладкого моря, которое стало соленым и черным от мертвой рыбы, и теперь мы знаем его как Черное море.

Те, кто выжил, поняли. Некоторые, в хаосе, пошли на восток, к горам Азии. Другие, более искусные моряки, использовали вновь образованный проход и отплыли в Средиземное море. Они стали пеласгами, "народом моря", скитающимся с острова на остров в поисках нового дома.

А Лепо, Мела и его мать, с горсткой тех, кто им верил, уже гребли. Против течения. К сосновому бору. К месту, где они построят новый дом на высоком берегу Дуная. Место, где трапециевидные дома будут смотреть на реку, а вырезанные фигуры рыб будут хранить память о потерянном мире. Место, которое через тысячи лет будет называться Лепенски Вир.

Берег тогдашнего огромного, пресноводного Черного моря, которое было больше озером, чем морем, был самым плодородным районом известного мира. Это был "Эдемский сад" неолитической Европы. Там жила высокоразвитая цивилизация. Они были миролюбивыми земледельцами, уважали природу, имели сложную символику — праначала винчанского письма — и ценили женский принцип. Они были первыми оригинальными интуитивами.

Но затем приходит катастрофа. Около 5600 года до нашей эры — Черноморский потоп. Средиземное море прорывается через Босфор, и вода наступает с невообразимой скоростью. Рай превращается в ад. Начинается Великий исход. Люди бегут во всех направлениях.

Путь к спасению был — Дунай. Крупнейшая европейская река, "река-дорога", которая ведет из сердца катастрофы прямо в глубину континента. И знаете, кто отправляется первым? Не самые агрессивные воины, а самые мудрые и интуитивные. Те, кто первыми почувствовали перемены, первыми поняли опасность и организовали бегство. Это были носители знаний: священники, ремесленники, земледельцы — настоящая опора цивилизации.

Около 5500 года до нашей эры они основали первую колонию Нового мира. Они путешествовали по Дунаю и достигли устья Тисы и Моравы. Плодородное, стратегически идеальное место, достаточно далеко от катастрофы. Там появились их первые поселения: Лепенски Вир, а затем и сама Винча. Даты идеально совпадают. Культура Винча-Тордош начинает расцветать сразу после Черноморского потопа. Это не совпадение.

Винча не "возникла" на Дунае — Винчу принесли на Дунай. Это была трансплантация развитой цивилизации, которая была вынуждена покинуть свою прародину. Они были первыми и лучшими. Поэтому культура Винчи с самого начала была такой сложной. Она не развивалась с нуля — они принесли с собой знания о металлургии, письменности, духовности и искусстве. И они были миролюбивы. Их поселения не имели укреплений, потому что они не бежали от людей, а от природы.

Этот сценарий объясняет многие загадки. Почему Винча так продвинута? Потому что она унаследовала еще более древнюю, уничтоженную цивилизацию. Почему сербы, хорваты и другие балканцы так глубоко автохтонны? Потому что они происходят от тех первых колонистов, которые пришли сюда почти восемь тысяч лет назад и никогда не уходили.

Более поздние народы — кельты, римляне, восточные славяне, германцы — просто сливались с этим древним слоем. И поэтому Балканы — колыбель Европы — потому что здесь, после глобальной катастрофы, было заново посеяно семя первой великой европейской цивилизации.

Винча была "Ноевым ковчегом" культуры. Те первые интуитивцы, которые спаслись наиболее мирно и организованно, путешествуя по Дунаю. Они не были дикими кочевниками, а цивилизованными беженцами, основавшими Новый мир на Балканах. Это было начало. Все остальное — битвы братьев, конфликты когнитивных стилей — лишь продолжение того первого, героического и трагического путешествия вверх по реке, далеко от потерянного дома.

____

Происхождение Интуитивного Интеллекта